«Это война между Англией и Германией. Война не на жизнь, а на смерть, война капиталистов за рынки, война рабочих за право жить и работать. Франция и Россия, Австро-Венгрия и Турция, Румыния и Италия, Болгария и Япония – это только пособники.
Они работали каждый на своей стороне – одни за Англию, другие за Германию. Но своей задачи, своей роли они не имели.
Англия не была готова для войны, и раньше 1916 года она не могла выступить. Америка колебалась – и вот два года занять и истощить Германию, парализовать Австро-Венгрию было поручено Франции и России.<…>
В 1917 году Англия была готова к решительному бою. Россия была снабжена орудиями и военными припасами, готовилось грозное решительное наступление, которое должно было привести нас к победе. Уже смело говорили и в обществе, и в печати не только о возврате всего потерянного, но и о занятии Галиции и Константинополя.
И Германия поняла, что она погибла.
При преступном содействии некоторой части нашей интеллигенции, при предательстве и измене многих сановников и генералов, рушится великое здание Российской Империи и под радостный визг черни совершается «великая бескровная революция». А затем приезжает из Германии в запломбированном вагоне Ленин и начинает вместе с великим провокатором и предателем Керенским сознательно разрушать Россию».
Атаман (П.Краснов о себе в третьем лице – С.К.) знал про слухи, что Англия, испугавшись могущества Русской Армии, готовой грозным прыжком овладеть Берлином и Веной, испугавшись, что тогда придётся ей исполнить своё обещание и отдать России Константинополь и проливы и утвердить её влияние в Персии, что не входило в планы Англии – побудила изменников генералов и сановников потребовать отречения Императора Николая II и вдохнула в умы несчастной Русской интеллигенции подлую мысль – «без аннексий и контрибуций». Атаман знал, какую роль приписывали во всём этом кровавом деле английскому послу Бьюкенену и английскому золоту, но он промолчал об этом (в своей речи на Круге – С.К.), всю вину взваливши на Германию с её Лениным, который ничего не мог бы сделать, если бы не имел своих предтечей. Он знал про это и молчал, потому что ещё верил в благородство союзников.<…>
Ко всем иностранцам, - будут это союзники или немцы, - Атаман относился отрицательно <…> он знал, что и немцы, и французы, и англичане едут в Россию не для России, а для себя, чтобы урвать с неё, что можно, и отлично понимал, что Германии и Франции по взаимно противоположным причинам нужна Россия сильная и могущественная, «единая и неделимая», а Англии, напротив, слабая, раздробленная на части, быть может федеративная, пожалуй даже – большевицкая. И потому Германии и Франции Атаман верил, Англии же не верил нисколько. <…>
Добровольческая армия, как армия не народная, а интеллигентская, офицерская, не избежала этого (поклонения иностранному кумиру – С.К.) и рядом со знаменем «единой и неделимой» воздвигла алтарь непоколебимой верности союзникам во что бы то ни стало. Эта верность союзникам погубила Императора Николая II, она же погубила и Деникина с его Добровольческой армией.
Атаман смотрел на немцев, как на врагов, пришедших мириться с протянутою для мира рукою, и считал, что у них он может просить, но когда пришли союзники, то на них он смотрел, как на должников перед Россией и Доном и считал, что они обязаны вернуть свой долг и с них нужно требовать.» (П.Н.Краснов. Всевеликое Войско Донское. Архив русской революции. Т. V. Берлин, 1922. Сс. 218-221.)