«В Царской России жило больше половины еврейского народа; за пределами её пребывали либо незначительные осколки еврейства, как в Италии, Франции, Англии, Германии, либо ответвления от русского еврейства, как ныне очень значительная уже еврейская община в Северной Америке; лишь в старой Австрии имелся ещё крупный еврейский массив. Естественно поэтому, что еврейская история ближайших к нам поколений была по преимуществу историей русского еврейства.Событие, умственное течение, моральный запрос приобретали историческое значение постольку, поскольку они в среде русского еврейства имели своё начало или на него обращались. Западные евреи были богаче, влиятельнее, стояли впереди нас по культурному уровню, но жизненная сила еврейства была в России. И эта сила росла и крепла вместе с расцветом русской империи. Во время продолжительной, двухвековой агонии Польши, с распадом которой евреи оказались под скипетром русского царя, еврейство обнищало, морально опустилось и, застыв в средневековом обличье, далеко отстало от Европы. Только с присоединением областей, населённых евреями, к России началась тут новая жизнь, началось возрождение. Еврейское население быстро увеличивалось в числе, так что могло даже выселить многолюднейшую колонию за океан; в руках евреев накоплялись капиталы, вырос значительный средний слой, поднимался всё больше материальный уровень и широких низов; рядом усилий русское еврейство преодолело или, по крайней мере, всё больше преодолевало вынесенную из Польши грязь, физическую и духовную; всё больше распространялась в среде еврейства европейская образованность, мы всё больше приобщались и к общеевропейской и к русской культуре, и так далеко мы ушли в этом направлении, столько духовных сил накопили, что могли позволить себе роскошь иметь литературу на трёх языках, общее – культуру в трёх обличьях. Всё это – вопреки черте оседлости, процентной норме и всяким другим ограничениям. Только евнух видит в полицейском страже демиурга истории, и параграф закона заменяет ему судьбу. Живая жизнь не такова. Вопреки многочисленным недостаткам строя и в особенности административного механизма империя крепла, русский народ рос и богател, русская культура развивалась вширь и вглубь. Увеличивалось в то же время в своём значении и в своей мощи и русское еврейство. В этом параллельном росте и процветании сказалась тесная связь между судьбой русского еврейства, непосредственно всего еврейского народа, и судьбами России <…>
Россия могла себе позволить роскошь даже препятствовать приобщению евреев к русской культуре. Великий народ, в течение столетий претворявший и почти без остатка претворивший множество племён, живших на русской равнине, мог с уверенностью ждать, что и трудно поддающийся претворению еврей подпадёт всё же в достаточной для государственного интереса мере под притягательную силу русской стихии. <…> Россия могла жить спокойно и процветать, когда вопреки ограничениям в среде адвокатуры, скажем, оказывался лишний процент или три процента евреев, ибо в абсолютных числах оставался всё же громадный перевес на стороне коренного населения». (И.М.Бикерман. Россия и русское еврейство. Цит. соч., сс. 106-107, 110-111.)
Продолжение: http://enzel.livejournal.com/206537.html.
