Русскую историю традиционно периодизируют. При этом обычно выделяют следующие периоды:
1. Домонгольский (его можно в свою очередь разбить на подпериоды: доваряжский – это совсем уж что-то сказочное; варяжский языческий и - православной Киевской Руси).
2. Ордынский (тут тоже возможны уточняющие подпериоды: домосковский и московский).
3. Московский (разбиваемый на досмутный, Смуту и послесмутный).
4. Петербургский, он же императорский.
В 1917 г. русская история, как история Руси-России, заканчивается катастрофой и наступлением периода советской реакции НА ВСЮ русскую историю, длящимся по сей день. Этот период делится на подпериоды: коммунистический и посткоммунистический, а каждый их них в свою очередь – на этапы, понятным образом связанные с именами основных советских главарей. Сейчас, очевидно, мы находимся на этапе путинского вырождения.
Для периода советской реакции характерны:
- политически наведённая историческая амнезия (собственного русского прошлого не знают, знание заменяют мифами и карикатурами);
- полное разрушение органической структуры общества (с утратой целых ключевых сегментов и социальных навыков);
- непосредственно связанная с первой и вторым безродность («мы молодые, нам двадцать лет», «дедушка, кажется, был»);
- отказ от фундаментальных для всего христианского мира правовых и политических практик (прав и свобод) с заменой их профанирующими неработающими суррогатами;
- крайний этатизм во всех сферах жизни, постепенно смягчающийся от государственного рабства к государственному капитализму;
- систематическая политика дерусификации, проводимая под идеологическими флагами интернационализма и многонационалии.
Из этого – конечно же, неполного – перечня видно, что урон, нанесённый русскому государственно-культурному телу за этот период, намного превышает тот ущерб, который оно понесло за столетия ига. Ведь последнее было явлением скорее внешним, властно-подчиняющим и выгодополучающим (т.е. эксплуатирующим подчинённую территорию), а не внутренним, тотально переделывающим исторически сложившийся жизненный уклад в соответствии с какими-то утопическими идеями. Иго тормозило и изолировало, отклоняло и деформировало, в общем, мешало развитию и портило его, тогда как советская реакция безжалостно разрушала, корёжила и ломала, а на прежнем месте выстраивала что-то своё - чуждое, небывалое и нежизнеспособное.
И всё-таки, по ряду признаков видно, что период советской реакции завершается – нынешний его этап носит уже отчётливо пародийный и эклектичный характер, что свойственно эпохам упадка. Но совершенно неясно, что будет дальше. Слишком очевидно отсутствие здоровых и дееспособных сил. Вполне возможен длительный этап какого-то полуисторического существования-ожидания, и хорошо ещё, если с подспудно идущими процессами базовой социальной реабилитации-нормализации. Однако последнее всё же предполагает некое направляющее и понуждающее усилие, без чего наиболее вероятным представляется дальнейший энтропийный процесс – распада и размывания.
Какой-то более оптимистичный сценарий в голову не приходит. Сложно вообразить быстрое самонарождение нормальной жизни – без какого-то направленного внешнего участия (толчка, водительства, поддержки) это едва ли возможно. Просто так, само собой, шаг за шагом, естественным порядком, через постепенное выделение из себя настоящего ведущего слоя и нормальное структурирование общества – дело очень долгое и тоже трудно представимое. Для меня, во всяком случае.
