Сейчас я в раздумьи: то ли продолжить чтение эссе Генри Джеймса “The Art of Fiction”, то ли написать рассказ под условным названием «Поездка в Немчиновку». Первый вариант строже и честнее, второй чреват некоторой распущенностью. Выбор труден, почти невозможен. Но можно существовать и в ситуации несовершенного выбора. Какая чушь! В сущности есть единственная честная техника письма: поток слов, the stream of words, что следует отличать от известного джойсовского потока сознания, the stream of consciousness, который все-таки есть определенная нарочитость, искусственность. Но ведь искусство и должно быть искусственным, услышу я реплику какого-нибудь интеллектуала из колледжа, скажем, Девы Магдалины, или, что даже вероятнее, из Университета Трех Холмов – он-то все давным-давно понял в этой, как он выражается, материи. Нет, уважаемый профессор, отвечу я ему после небольшого раздумья, вовсе не обязательно ставить искусственность как необходимое свойство искусства; рискуя впасть в софистику, я бы сказал, что искусство выше искусственности, первое начинается там, где кончается второе. Мой оппонент, конечно же, наговорит мне в ответ целый короб всякой ученой чепухи, но слова его будут падать куда-то мимо меня. Его, в сущности, уже нет, этого доброго г-на профессора по кафедре сравнительной литературы. Наша же дилемма, увы, по-прежнему стоит перед нами. Попытаемся увильнуть через аналитическую калитку. Что я хотел сказать в ненаписанном рассказе о поездке в Немчиновку? Совсем немногое, если отбросить аксессуары: о чувстве свежести, покоя, легкости, охватившем меня, когда я ступил на эту первую пригородную платформу, о запахе сирени, о том, как неожиданен этот оазис дачного затишья в двух шагах от границы огромного город, о том, сколько архаической прелести сохранилось на этом зеленом кусочке земли. Вот, собственно, и все. Читатель может достроить здание рассказа и без моего участия, и не исключено, что это ему удастся лучше, чем мне. И так намного честнее со стороны автора, который теперь с чистой совестью раскроет перед собой эссе мудрого писателя.
7 июня 1990 г.